Не замести снегам память, Не унесет память мою вода, Будут лететь года, звезды и города, Ты будешь рядом в жизни моей всегда, Будут лететь года, звезды и города, Ты рядом в жизни, в жизни моей – навсегда…
У - е У - е У - е Я солдат. Я не спал пять лет и у меня под глазами мешки. Я сам не видел, но мне так сказали. Я солдат. И у меня нет башки, Мне отбили её сапогами. Ё-ё-ё комбат орёт. Разорванный рот у комбата, Потому что граната. Белая вата, красная вата Hе лечит солдата. Я солдат - недоношенный ребёнок войны. Я солдат, мама залечи мои раны. Я солдат, солдат забытой богом страны. Я герой, скажите мне, какого романа. О - о - о - о - о - о - о. У - е У - е - е О - о - о - о - о - о - о. Я солдат. Мне обидно, когда остаётся один патрон, Только я или он. Последний вагон Самогон, нас таких миллион, О - о - о - о Я солдат. И я знал своё дело, моё дело - Стрелять, чтобы пуля попала В тело врага. Это рагга для тебя, Мама-Война, теперь ты довольна. Я солдат - недоношенный ребёнок войны. Я солдат, мама залечи мои раны. Я солдат, солдат забытой богом страны. Я герой, скажите мне, какого романа. О - о - о - о - о - о - о, У - е У - е О - о - о - о - о - о - о. Айм э солджа, айм э солджа, Айм э солджа, айм э солджа, Айм э солджа, солджа, Солджа-джа. Айм э солджа, айм э солджа, Айм э солджа, айм э солджа, Айм э солджа, солджа, Солджа-джа. Я солдат - недоношенный ребёнок войны. Я солдат, мама залечи мои раны. Я солдат, солдат забытой богом страны. Я герой, скажите мне, какого романа. О - о - о - о - о - о - о, У - е У - е - е О - о - о - о - о - о - о. Диляра Вагапова
По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами, Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины, И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной, Как я, смирен и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!»* кричат. И каждый вечер, в час назначенный, (Иль это только снится мне?) Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.
Губы в вине В холодных окнах Ночь, серый цвет. Ищут тебя давно, А тебя все нет и нет. Поет уныло Твой телефон. Манит, тебя зовет. Ну, когда разрядится он? И все вокруг мгновенно Оставят нас…
Тело в любви, губы в вине. Думай о нас, плачь обо мне. Губы в вине, тело в любви. Помни меня и не зови.
Рассвет по крышам, Рассвет по нам. Солнце коснется губ И расстелится по углам. Цветы подвяли, Погас экран. Катится мимо ночь И уже не вернется к нам. И все, что было важно, Теряет цвет.
Тело в любви, губы в вине. Думай о нас, плачь обо мне. Губы в вине, тело в любви. Помни меня и не зови.
Все равно Все равно Все равно, пусть это странно и смешно На небесах давным-давно Все решено все равно
Сердце стучит, никто не ответит Даже твой друг северный ветер Лег у дверей и на рассвете Песню свою допел Может уже больше нет смысла Глупо писать длинные письма
Струн провода, ток по рукам, Телефон на все голоса говорит: "Пока-а!" Пора... И пальто на гвозде, шарф в рукаве И перчатки в карманах шепчут: "Подожди до утра!" До утра...
Но странный стук зовет: "В дорогу!" Может сердца, а может стук в дверь. И, когда я обернусь на пороге, Я скажу одно лишь слово: "Верь!"